Шлю тебе с любовью низкий поклон с пожеланием от Господа Бога доброго здравия и всякого благополучия.<…>
Я был бы очень рад, если ты приехала, но дорога будет для тебя мучительная. Поэтому настаивать не буду, а скажу, как сама знаешь. Только денег бери на дорогу больше, никак не меньше 50 руб., а главное необходимо взять на весь путь продуктов на еду потому что дорогой ни куска хлеба не найдёшь и за деньги. Да кроме того дорогой провизию друг у друга воруют, говорят. Стало быть, нужно ухо востро держать. Эти безобразия испытали многие солдаты, которые ездили в отпуска. Лучше, конечно, ехать во втором классе, там несколько поспокойнее, хотя и не совсем.<…>
В Москве хлеба дают только по ½ фунта на едока, в Петрограде тоже. Слава Богу, что вы в деревне, где всё-таки хлеб можно достать. Может быть и нам, войскам, придется голодать зимой. Жизнь русского государства тяжелая. Если где хлеб и есть, железные дороги не успеют привезти: нет вагонов, паровозы стали плохие, дорога (полотно) расхлябалось.
Теперь и мир будет, так радостного или доброго мало будет. Солдаты как очумелые бросятся по домам и все железные дороги закупорят. Получится давка и напрасныя побоища. Дошли мы, как мне кажется, до тупика, из которого выхода нет…<…>
Бог с ними с этими беспорядками будущими. Приходится утешаться тем, что двух смертей не бывает, а одна только. Здесь у нас некоторые солдаты очень озверели. Толкуют о «Варфоломеевской ночи», то есть вырезать всех тех, которые с ними не согласны. Конечно, под не согласными подразумеваются на первую голову офицеры и чиновники.
Я со всеми дружен. Самосуд мне не угрожает, разве за компанию с другими попадешь. Думаю, однако, что до «Варфоломеевской ночи» дело не дойдет.<…>
Ты не обращай внимания на мои «страхи». Нам теперь все кажется в скверном виде. Все обойдется. Я лично очень спокоен и ничего не боюсь. Если и пишу тебе эти «страхи», то это когда разыграется фантазия.
Будьте здоровы. Целую вас всех заочно крепко, крепко.
|