Дорогая Вы моя, Ульяна Ивановна!
Как тяжело мне писать Вам, еще тяжелее Вам читать. Но Вы должны знать все подробности. Прежде всего, представлюсь. Звать меня тоже Женей, я первый Женин штурман. У Вас есть снимок, где мы с Женей сфотографированы вдвоем.
Думали когда-то, что всюду будем вместе, может быть, и смерти в глаза будем смотреть вместе. А как мы с ней дружили! Улица Урицкого, дом 24. Этот адрес я запомнила с первых дней нашего знакомства, и не думала я тогда, что для такого письма печального он мне понадобится. Женя говорила: «Если будешь в жизни нуждаться в помощи друга, напиши по этому адресу». И записала мой: «г. Бабушкин Московской области, 2-й Ватутинский переулок, дом 22/24, кв. 23, Рудневой Е.М.».
Но на фронте ей дали другого штурмана, мне – другого летчика, так мы с ней ни разу на фашистских гадов и не летали.
А в эту ночь, в ночь на 1 августа 1943 г., она вылетала третьей, а я пятой. Но четвертый самолет в темноте никак не мог найти цель, потому что ночь была очень темная. Поэтому я на цель прилетела вслед за Женей. Я видела все. Ее штурман Лена Саликова сбросила светящуюся бомбу: факел повис в воздухе на маленьком парашюте, и вокруг стало светло. Вдруг один за другим по небу начали шарить щупальцы прожекторов. Один, два, три… семь! Самый широкий и яркий из них выхватил из тьмы Женин самолет, остальные присоединились – и больше уж не выпустили.
Я летала с летчицей Клавой. «Смотри, Клава, держат самолет. Давай прицелимся в прожектор!». И стала доворачивать ее на ближайший прожектор. Но где там!.. Ветер был встречный, мы приближались очень медленно. А прожектора все держали Женю. Она пыталась вырваться и металась в лучах, как мушка в лапах паука.
Вдруг показались разрывы пушки. Это бил вплотную подошедший истребитель. Он дал немного выстрелов, но очень точно: загорелась правая плоскость.
Самолет быстро снижался, но не падал, нет! Женя сажала его, правда, на территорию противника, но это уж от нее не зависело. Она пыталась сбить пламя.
Положила машину на крыло, но огонь все ближе подбирался к мотору. Крест лучей все ниже, ниже…
Перед самой землей Лена дала красную ракету. Едва самолет ударился о землю, взорвался мотор. Кругом все осветилось от гигантского желтого костра, пылавшего на месте самолета. Через три минуты я сбросила бомбы на логово фрицев, но было уже поздно: самолет догорал на земле.
У меня дрожали руки и ноги. Всякое мне приходилось видеть на войне, но товарища на моих глазах сбивали впервые.
Я не знала, кто это: Женя или Нина, которая вылетала четвертой. Клава тоже вся дрожала от возбуждения и говорила мне в телефон: «Гады! И они еще думают о пощаде!». Да, пощады этим псам не будет! Не дождутся!
А ночь была черная-черная… Прожектора выключились, стало еще темнее. Только Женин самолет полыхал ярким бензиновым пламенем. Долго-долго еще смотрела я назад и все видела его…
Прилетели и ждем: кто же не вернется. Села Нина. Значит, Женя…
Да, нам вместе с ней пришлось смотреть в глаза неумолимой смерти, но я ничем не могла ей помочь.
Итак, ее нет уже 25 дней. И не будет никогда… Мы уже все обсудили. Из горящего самолета вообще можно выбраться, но в этом случае… только чудо могло их спасти, если они были еще живы. Но все-таки я еще подожду 20 дней, прежде чем посылать Вам это печальное письмо.
Дорогая моя, матушка Ульяна Ивановна! Сестричка Нина! Сохраните на всякий случай мой адрес. Может быть, я когда-нибудь смогу сделать для вас то, что уже не понадобится нашей Жене.
Целую Вас крепко. Пишите мне. Женя Руднева.
НСБ ГИА ЧР. Советская Чувашия» 1963. 17 ноября. № 270. С. 3.
1 Руднева Евгения Максимовна (24 декабря 1920, Бердянск – 9 апреля 1944, Керчь) – штурман 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии, гвардии старший лейтенант. Герой Советского Союза.
2 Датируется по содержанию письма.
|
