Ырă каç, Валя!1
Тебе двадцать пять лет исполнилось сегодня. Я пишу, потому что хочется писать тебе, говорить с тобой и потому что обещала писать.
Я поздравлю тебя, дорогой мой брат, с этим замечательным в твоей жизни днем. Двадцать пять лет! Хороший, солидный возраст. Жизни годы прошли не даром. Ты видел жизнь: учеба, самостоятельная работа, служба в армия в мирное время, а потом война, фронт, передовая. Два года войны, суровых и тяжелых, закалили волю и характер, помогли больше оценить жизнь, научили узнавать и понимать людей.
Валя, я немного угадываю твое состояние сейчас. Конечно, если ты этот день встречаешь в бою, то ты помнишь одно, что ты отбиваешь у врага двадцать шестой год своей жизни, что ты должен жить и победить. Но если бой утих, то можно подумать и о другом. Перед тобой встали прожитые двадцать пять лет: родная семья, школа, дорогие друзья, институт, товарищи по работе, любимая подружка, тихая Чувашия, чебоксарская Волга… О чем же и думать, что хранить в своей памяти, как не эти дорогие воспоминания?
А я только что пришла с работы, где была сегодня особенно требовательна и строго-справедлива. Вале-фотокарточке подарила большой букет садовых цветов. Чувствую себя торжественно. Помню тебя. Ведь мы очень хотим встретиться. В одно время я верила в это и ждала тебя со дня на день. Даже, когда я шла по многолюдным улицам города, я хотела тебя видеть всюду: и в переполненном гвардейцами трамвае, идущем с вокзала, и в стройных рядах поющих бойцов, и в запыленной трофейной машине, идущей с фронта. Моя мысль останавливалась лишь при виде машины с красным крестом, ибо не о такой встрече я мечтаю. Лучше подождать, но чтобы ты никогда не был в ней. Я хочу встретить тебя здоровым и сильным и желаю тебе только этого.
Но теперь видно, тебе не скоро придется побывать в моем родном Калинине и у меня. А ведь ты не видел ни его, ни меня. Прекрасный город! Я не хочу, чтобы ты так долго не знал его. Сегодня я тебя познакомлю, оторвав на немного от милых воспоминаний мест и образов, приглашу погулять со мной по Калинину. Очень немного, потому что время уже 7 часов вечера. Я уже поставила в воду цветы и иду тебе навстречу.
Ты меня узнал конечно? Ну Пушкинская – очень маленькая и ничем не примечательна, мы ее быстро прошли и вышли на улицу Володарского. Красивая улица. Я как-то описывала тебе ее в лунные часы. Да, тогда она бывает сказочной, а сейчас она веселая, зеленая. Старинные дома с колоннами залиты заходящим солнцем. Вечер свежий, прозрачный… Большая Советская площадь. Одна ее сторона сильно разбита, сожжена. Правда, угловой дом начали усиленно отстраивать. Левая ее сторона цела. Здесь находится главный почтамт и бывший Дом учителя, а теперь в нем областная библиотека им. М. Горького. Вот, Валя, мы и в центре Калинина и уже вышли на Советскую улицу. Она широкая, просторная (баррикад уже нет). Весело и звонко бегут трамваи, и люди на нем в этот час большей частью веселые, молодежь, военные, офицеры. Мы уже дошли до площади Ленина. Она все также прекрасна, хотя четвертая ее часть сожжена. Но все это скрашивает чудный скверик с душистыми липами, густыми тополями, плотной стеной боярышника вдоль чугунной решетки, удобными диванами. Нам некогда сегодня посидеть. Нас манит противоположная сторона: памятник Ленину и могилы героев, погибших за Калинин, за Родину. В этот торжественный день поклянемся им бороться и трудиться с новой силой, мстить за них, за всех погибших товарищей. Их скромные памятники, как и бессмертный Ленин. Советская ведет к городскому саду. Не пойдем туда. Я хочу на Волгу. Левый ее берег одет в гранит. Невдалеке виден полуразрушенный каскад ажурного моста. Напротив – красивый перед войной выстроенный речной вокзал. Через Волгу ходит речной трамвай, и мы уже на том берегу. Мы подымаемся по гранитным ступенькам и входим в красивую арку. Но здесь пустынно сегодня. Свободно гуляет ветер. Стекла побиты.
Я помню другой вокзал, когда здесь весело играла радиола. Пристань и веранда были заполнены веселыми отдыхающими людьми. Сейчас здесь очень скучно и мы едем обратно. Вот издали вокзал величественен, хотя и одинок. Здесь же – устье реки Тверцы. Волга тоже не прежняя. Она редко бывает ласковой, веселой не бывает. Пароходы реже ходят, лодочки также, только дежурные редкие шлюпки ОСВОДа качает она на своих волнах. Вот и сейчас уходящее солнышко золотит ее поверхность, тихую, с затаенной грустью. «Красавица народная!». Наша родная и любимая Волга. Скоро вернутся твои сыны и защитники, оживят, обновят тебя.
Мы дальше идем по набережной. Здесь так хорошо. Внизу зеленый бережок. Вдоль свежие тополя. Здесь есть новые красивые здания: военный институт (теперь госпиталь), кинотеатр «Звезда». Неподалеку сожженный и сильно разрушенный театр юного зрителя, от которого уцелел только красивый вестибюль. Мы дошли до городского сада. Набережная Волги продолжается там. Времени у нас еще много. Хочешь зайти туда со своей маленькой сестренкой? Испугается? Ну нет, она не маленькая, даже взрослая и ведь только сестренка.
Вот мы влились в этот шумливый поток молодежи. Я не люблю наш городской сад и редко бываю здесь. В нем хорошо отдыхать или утром, или ранним вечером, а сейчас нет. Сотни шатающихся бесцельно людей, ни одного знакомого приветливого взгляда, блестящие с иголочки мундиры, латвийские платья и прически и бесконечные танцы. Мне здесь всегда скучно. Только не сегодня. Мы ведь не намного зашли сюда. Из этой красивой аллейки с белыми диванами на конец набережной к мосту. Немногие заглядывают сюда, этот уголок одичал. Он разрушен и особенно напоминает о минувших днях, боях. Асфальт изрыт. Два блиндажа зияют выломанными входами, неубранный штабель бревен. Если бы не шум города, звон и вспышки трамвая, то можно бы подумать, что из этих зарослей могут выйти разведчики, или неподалеку взорвется мина.
Идем в город. Сейчас он в вечернем мраке чудесен. Луна, большая и желтая спокойно и ровно светит. Какой хороший вечер, Валя!
До новой встречи. Пиши, жду.
Твоя сестра Аня.
А как долго нет твоих писем!..
ГИА ЧР. Ф. Р-2461. Оп. 1. Д. 29. Л. 112-113. Копия.
Оригинал письма хранится в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ).
1 В переводе с чувашского: «Добрый вечер, Валя!».
|
