Дорогая Катя!
Мне думается, что и ты дни и часы до встречи радостной считаешь. Я, наверно, изменился и я боюсь, что скажешь ты: «Пришел какой-то дядя старый». Хоть не особенно долго прошло с тех пор, как ты меня с Веней провожала, но прошедшее время кажется такой длительной, что я, как в тумане, помню твой образ.
Впереди вся моя надежда видеть тебя и быть с тобой. Но, не знаю какой стала ты, может быть, когда увидишь меня скажешь, что я тебе не нужен. У меня всякие мысли появляются, у дурака. Но думаю, все же, какая бы ты хорошая ни была, ведь жила со мной более одиннадцати лет, стало быть это тоже, что-то значит, хоть ты меня, может быть, и не любишь, но все же, что-то означает столько много прожитое время. Как скоро пролетели с тобой эти 11 лет, и я до 1941 года поправлялся с тобой. Это тоже что-то значит. Ты помнишь, когда сама говорила, что-де «ты со мной поправился». Если бы в будущем удавалось жить так как до 1941 года и как в последние годы и дни, я снова осчастливился бы и еще все было бы хорошо. Тогда мы жили материально хорошо и без неприятностей, а в 1941–1942 годах мы нуждались в продуктах и стоял вопрос о расколе нашей жизни. Ты не обижайся, что я тебе напоминаю это, ведь я, будучи до глубины души влюбленным, не могу ко всему безразлично относиться, я хочу, чтобы ты была со мной и моей до конца жизни.
Посмотреть бы мне на тебя скорее. Ты, наверно, от тяжелой работы и болезни похудела, да вдобавок одна с сыном. Тебе нет времени отлучиться от работы и заняться домашней работой, ухаживать за сыном, за исключением только после работы, которая кончается поздно вечером. Ну, хоть за время ремонта машины отдохнешь несколько. Мне думается, и на другой работе в колхозе будет трудно, не лучше ли на мельнице же, т.к. ты там заработала много трудодней, и ты будешь богата. Но только, когда разбогатеешь, скажешь еще: «Я без тебя хорошо живу, и ты мне не нужен», а не скажешь?
А ты, если меня ждешь, заработай побольше хлеба к моему приезду, и с этим хлебом можно быть служащим, и мы будем подбавлять к карточкам, и тогда ты отдохнешь.
Ну, извини, может, я написал какую-то чушь. Нам дают время специально писать письма и я должен тебе написать на скорую руку, что я мыслю. Ведь ты мне не запрещаешь писать что угодно. Раз ты моя и я твой, я не должен скрывать от тебя, и ты не должна обижаться, хотя бы я написал какое бы ни было письмо. Ну, не скучай, Катя. Еще осталось недолго тебе трудиться, кончится война скоро и я приеду, а если я умру, то после войны вернутся много хороших мужчин, меньше плохих и, будет неплохо. Но я буду жив. Как с Яшей, Пашенька получает письма или нет? Хора-Сирминский1 Яша тоже как будто не пишет.
С приветом к тебе, твой любящий тебя Павел. Целую тебя в щеку и шею, обнимаю, прильнусь и остаюсь от этого письма здоров. На здоровье не жалуюсь, последние рентгеноскопы2 в Вурнарах и Чебоксарах. Верно сказали, что сердце и легкие чисты, хотя я это знал, но хотел убедиться. Целую сына своего Венку.
Венке выслал в пакете две тетрадки, в получении сообщи в письме, на днях вышлю третью тетрадку.
ГИА ЧР. Ф. Р-1917. Оп. 1. Д. 82. Л. 45-46 об. Подлинник.
1 Имеется в виду из д. Хора-Сирма Вурнарского района Чувашской АССР.
2 Имеется в виду «рентгеноскопия». |
